Яблонский Никита 4″Б” класс, Гимназия №1
Мой прапрадедушка по маминой линии – Бабиков Павел Алексеевич – с первых дней войны был призван в ряды действующей армии. Непростым оказался его фронтовой путь: ранения, плен, побег, штрафбат, амнистия и многое другое. Родился на реке Пижме в Усть – Цилемском районе, в деревне Скитской, в 1905 году. Оттуда всей семьёй переехали в Ильинку, деревню Нерицкого сельского совета, ныне не существующую. До войны мой прапрадед работал кузнецом, зимой работал на промысле, добывал пушнину, летом работал в колхозе. Жили они как все: работали, воспитывали детей. Всего детей в семье было 11, выжили лишь 5. Некоторые дети умерли в младенчестве от голода, других погубили болезни. Когда война ворвалась в мирную жизнь советского народа, в стране началась
мобилизация. Мой прапрадед Павел Алексеевич ушел на фронт в качестве разведчика РККА. На войну его призвали не сразу. В деревне было мало мужиков, а работы много, но в августе пришла повестка, и дедушка пошел защищать Родину. Боевое крещение принял на Волховском фронте, на станции Грузино, – там создалась угроза прорыва обороны Ленинграда. Угроза прорыва была ликвидирована. Дедушку отправили на Дон (Донской фронт). Воевал в 4-ом гвардейском полку 234-ой гвардейской дивизии 64-ой ударной армии. Участвовал в форсировании Дона. Прошел страшные бои от Дона до Сталинграда. Трудно представить, что пришлось перенести ему в то время. Всё лето 42-ого участвовал в боях за Сталинград. Потом был первый
Украинский фронт. Освобождал Донецк, Донбасс, Луганск и Житомир, там был тяжело ранен и взят в плен. Было это так. Пошёл в разведку боем и попал в засаду. Прапрадед со вторым боевым товарищем остался прикрывать бойцов. Товарища убили, мой предок
остался один. Окружили со всех сторон. Вырваться шансов не было.
Полтора суток Павел Алексеевич провел в плену. Выбрав подходящее время, бежал из плена с другим товарищем. Когда гнали колонну
пленных, дед сбежал с другом. Попытались спрятаться в канаве,
притворившись мёртвыми. Следом шла немецкая повозка, которая подбирала раненых. Товарища подобрали, а на дедушку подумали, что мёртвый – оставили. Много дней шёл к своим, по ночам передвигался, а днём скрывался в оврагах. Имея серьёзные ранения, полученные в боях, потерял счет дням и ночам. Как-то раз он увидел на хуторе играющих детей. Дети, увидев его окровавленного, обросшего, испугались и разбежались. Лишь одна девочка вернулась к нему и позвала мать – ею оказалась полячка Ефросинья. Она его спрятала от немцев и выходила. Таких, как он, оказалось на хуторе около десятка человек – прапрадед даже не подозревал о них – их прятали местные жители. Месяц он жил на хуторе – лечился. Когда на хутор пришли русские войска, русских солдат, которые были на этом хуторе, кто не смогли оправдать своё пребывание в этих местах, расстреливали в упор без разбора. Здесь надо дать пояснение действиям советских солдат, расстреливавших своих же. 16 августа 1941 года был издан знаменитый Приказ Ставки Верховного
Главного Командования Красной Армии № 270 «О случаях трусости и сдаче в плен и мерах по пресечению таких действий». Согласно этому приказу, каждый командир или политработник был обязан сражаться до последней возможности, даже если войсковое соединение было окружено силами противника; запрещалось сдаваться в плен врагу. Нарушители могли быть расстреляны на месте; при этом они признавались (ред.) Таким образом, расширялась практика заочного осуждения военнослужащих, находившихся за линией фронта, как изменников Родины. Достаточным основанием для такого решения были полученные оперативным путём сведения об их якобы антисоветской деятельности. Вердикт выносился без всякой проверки, иногда лишь по одному заявлению. В соответствии с Приказом Ставки Верховного Главнокомандования от 16 августа 1941 года № 270, командиры и политработники, срывающие знаки
различия и сдающиеся в плен, объявлялись дезертирами, а их семьям грозил арест, государственного пособия и помощи лишались командиры и группы красноармейцев, сдавшихся врагу не исчерпав все средства к сопротивлению. Приказ призывал «драться до последней возможности, чтобы пробиться к своим». Приказ был подписан И. Сталиным, В. Молотовым, маршалами Советского Союза К. Ворошиловым, С. Будённым, С. Тимошенко, Б. Шапошниковым, генералом армии Г. Жуковым. С самого начала Великой Отечественной войны под подозрение в предательстве попали все военнослужащие и гражданские лица, оказавшиеся даже на непродолжительное время за линией фронта. Во всех кадровых анкетах появился вопрос: «Были ли Ваши родственники на оккупированной территории?» Поэтому всех найденных на хуторе солдат посчитали предателями, дезертирами, т.к хутор был оккупирован немцами. Когда очередь дошла до прапрадедушки, он сказал, что был взят в плен, когда прикрывал отход бойцов.
Назвал часть. Туда сделали запрос. Началось разбирательство. Из-за того, что был в плену, его назначили в штрафной батальон . Во время наступления дедушку ранило в спину: осколками содрало кожу на спине – некоторые из них так и остались в теле на всю жизнь. Долгое время сидел в немецкой траншее. Когда бой подходил к концу, из блиндажа выскочил немец и стал стрелять. На помощь пришли бойцы и добили немца прикладами, т.к. патронов и пуль уже не было ни у кого. Прапрадедушка всё время потом удивлялся, как его тогда немец не убил. Тогда же произошла неожиданная встреча – он встретился со
своими однополчанами, с которыми только начал боевые действия в 41-ом. Однополчане очень удивились, увидев Павла Алексеевича: они считали его погибшим. На лечение дед был отправлен в Баку. Оттуда и вернулся домой в звании старшего сержанта. От ранений в теле осталось 6 осколков, правая рука была нерабочая. До станции Ираель ехал на поезде, а от станции Ираель до деревни Ильинка шёл пешком. А 8 мая 1945 года получил амнистию». В селе Нерица Усть-Цилемского района долгое время хранилась фотография тех людей, которые спасли Павла Алексеевича, когда он бежал с плена, также были и письма, но и они, к сожалению, потеряны. После войны мой прапрадед работал с пушниной – принимал её у охотников, прессовал и тюковал. Несмотря ни на что прапрадедушка трудился, жил, не теряя присутствия духа. Работал кузнецом и счетоводом. Занимался промысловой охотой, при этом всё делал левой рукой. Интересный случай рассказывала дочь Павла Алексеевича – Анна Павловна Поташова. “После смерти жены Павел Алексеевич поехал в Мурманск к родным. На вокзале надо было пройти через аппарат контрольного пункта. Ему пришлось несколько раз проходить аппарат: он всякий раз срабатывал, хотя вещей при нём не было. Отец лишь смеялся и говорил, что память с войны под кожей сидит. ” Умер Павел Алексеевич в возрасте 84 лет, похоронен в с. Нерица Усть- Цилемского района. Бабиков Павел Алексеевич награжден «Орденом Красной звезды», три раза был приставлен к награде «Медаль за отвагу» – две из них сорвали в плену. Родина не забыла людей, которые, рискуя собственной жизнью, защищали страну: в 1985 году Бабиков Павел Алексеевич был награждён «Орденом Отечественной войны I степени».
Мой прапрадедушка по маминой линии – Бабиков Павел Алексеевич – с первых дней войны был призван в ряды действующей армии. Непростым оказался его фронтовой путь: ранения, плен, побег, штрафбат, амнистия и многое другое. Родился на реке Пижме в Усть – Цилемском районе, в деревне Скитской, в 1905 году. Оттуда всей семьёй переехали в Ильинку, деревню Нерицкого сельского совета, ныне не существующую. До войны мой прапрадед работал кузнецом, зимой работал на промысле, добывал пушнину, летом работал в колхозе. Жили они как все: работали, воспитывали детей. Всего детей в семье было 11, выжили лишь 5. Некоторые дети умерли в младенчестве от голода, других погубили болезни. Когда война ворвалась в мирную жизнь советского народа, в стране началась
мобилизация. Мой прапрадед Павел Алексеевич ушел на фронт в качестве разведчика РККА. На войну его призвали не сразу. В деревне было мало мужиков, а работы много, но в августе пришла повестка, и дедушка пошел защищать Родину. Боевое крещение принял на Волховском фронте, на станции Грузино, – там создалась угроза прорыва обороны Ленинграда. Угроза прорыва была ликвидирована. Дедушку отправили на Дон (Донской фронт). Воевал в 4-ом гвардейском полку 234-ой гвардейской дивизии 64-ой ударной армии. Участвовал в форсировании Дона. Прошел страшные бои от Дона до Сталинграда. Трудно представить, что пришлось перенести ему в то время. Всё лето 42-ого участвовал в боях за Сталинград. Потом был первый
Украинский фронт. Освобождал Донецк, Донбасс, Луганск и Житомир, там был тяжело ранен и взят в плен. Было это так. Пошёл в разведку боем и попал в засаду. Прапрадед со вторым боевым товарищем остался прикрывать бойцов. Товарища убили, мой предок
остался один. Окружили со всех сторон. Вырваться шансов не было.
Полтора суток Павел Алексеевич провел в плену. Выбрав подходящее время, бежал из плена с другим товарищем. Когда гнали колонну
пленных, дед сбежал с другом. Попытались спрятаться в канаве,
притворившись мёртвыми. Следом шла немецкая повозка, которая подбирала раненых. Товарища подобрали, а на дедушку подумали, что мёртвый – оставили. Много дней шёл к своим, по ночам передвигался, а днём скрывался в оврагах. Имея серьёзные ранения, полученные в боях, потерял счет дням и ночам. Как-то раз он увидел на хуторе играющих детей. Дети, увидев его окровавленного, обросшего, испугались и разбежались. Лишь одна девочка вернулась к нему и позвала мать – ею оказалась полячка Ефросинья. Она его спрятала от немцев и выходила. Таких, как он, оказалось на хуторе около десятка человек – прапрадед даже не подозревал о них – их прятали местные жители. Месяц он жил на хуторе – лечился. Когда на хутор пришли русские войска, русских солдат, которые были на этом хуторе, кто не смогли оправдать своё пребывание в этих местах, расстреливали в упор без разбора. Здесь надо дать пояснение действиям советских солдат, расстреливавших своих же. 16 августа 1941 года был издан знаменитый Приказ Ставки Верховного
Главного Командования Красной Армии № 270 «О случаях трусости и сдаче в плен и мерах по пресечению таких действий». Согласно этому приказу, каждый командир или политработник был обязан сражаться до последней возможности, даже если войсковое соединение было окружено силами противника; запрещалось сдаваться в плен врагу. Нарушители могли быть расстреляны на месте; при этом они признавались (ред.) Таким образом, расширялась практика заочного осуждения военнослужащих, находившихся за линией фронта, как изменников Родины. Достаточным основанием для такого решения были полученные оперативным путём сведения об их якобы антисоветской деятельности. Вердикт выносился без всякой проверки, иногда лишь по одному заявлению. В соответствии с Приказом Ставки Верховного Главнокомандования от 16 августа 1941 года № 270, командиры и политработники, срывающие знаки
различия и сдающиеся в плен, объявлялись дезертирами, а их семьям грозил арест, государственного пособия и помощи лишались командиры и группы красноармейцев, сдавшихся врагу не исчерпав все средства к сопротивлению. Приказ призывал «драться до последней возможности, чтобы пробиться к своим». Приказ был подписан И. Сталиным, В. Молотовым, маршалами Советского Союза К. Ворошиловым, С. Будённым, С. Тимошенко, Б. Шапошниковым, генералом армии Г. Жуковым. С самого начала Великой Отечественной войны под подозрение в предательстве попали все военнослужащие и гражданские лица, оказавшиеся даже на непродолжительное время за линией фронта. Во всех кадровых анкетах появился вопрос: «Были ли Ваши родственники на оккупированной территории?» Поэтому всех найденных на хуторе солдат посчитали предателями, дезертирами, т.к хутор был оккупирован немцами. Когда очередь дошла до прапрадедушки, он сказал, что был взят в плен, когда прикрывал отход бойцов.
Назвал часть. Туда сделали запрос. Началось разбирательство. Из-за того, что был в плену, его назначили в штрафной батальон . Во время наступления дедушку ранило в спину: осколками содрало кожу на спине – некоторые из них так и остались в теле на всю жизнь. Долгое время сидел в немецкой траншее. Когда бой подходил к концу, из блиндажа выскочил немец и стал стрелять. На помощь пришли бойцы и добили немца прикладами, т.к. патронов и пуль уже не было ни у кого. Прапрадедушка всё время потом удивлялся, как его тогда немец не убил. Тогда же произошла неожиданная встреча – он встретился со
своими однополчанами, с которыми только начал боевые действия в 41-ом. Однополчане очень удивились, увидев Павла Алексеевича: они считали его погибшим. На лечение дед был отправлен в Баку. Оттуда и вернулся домой в звании старшего сержанта. От ранений в теле осталось 6 осколков, правая рука была нерабочая. До станции Ираель ехал на поезде, а от станции Ираель до деревни Ильинка шёл пешком. А 8 мая 1945 года получил амнистию». В селе Нерица Усть-Цилемского района долгое время хранилась фотография тех людей, которые спасли Павла Алексеевича, когда он бежал с плена, также были и письма, но и они, к сожалению, потеряны. После войны мой прапрадед работал с пушниной – принимал её у охотников, прессовал и тюковал. Несмотря ни на что прапрадедушка трудился, жил, не теряя присутствия духа. Работал кузнецом и счетоводом. Занимался промысловой охотой, при этом всё делал левой рукой. Интересный случай рассказывала дочь Павла Алексеевича – Анна Павловна Поташова. “После смерти жены Павел Алексеевич поехал в Мурманск к родным. На вокзале надо было пройти через аппарат контрольного пункта. Ему пришлось несколько раз проходить аппарат: он всякий раз срабатывал, хотя вещей при нём не было. Отец лишь смеялся и говорил, что память с войны под кожей сидит. ” Умер Павел Алексеевич в возрасте 84 лет, похоронен в с. Нерица Усть- Цилемского района. Бабиков Павел Алексеевич награжден «Орденом Красной звезды», три раза был приставлен к награде «Медаль за отвагу» – две из них сорвали в плену. Родина не забыла людей, которые, рискуя собственной жизнью, защищали страну: в 1985 году Бабиков Павел Алексеевич был награждён «Орденом Отечественной войны I степени».